Андрей Мрост: «Основы корпоративной социальной отчетности заложил еще князь Потемкин-таврический, когда выстраивал свои потемкинские деревни».
О том, что такое этика бизнеса, какую формулу корпоративной социальной ответственности предложил Генри Форд, о каких особенностях русского менталитета писали еще Тургенев и Куприн, откуда в английском языке понятие «Potiemkinvillages» и о том, как можно исправить сложившуюся ситуацию в российском бизнесе, мы беседуем с Андреем Мростом, вице-президентом корпоративного клуба международного партнерства и сотрудничества"Внешторгклуб«.
Андрей, предлагаю начать наш разговор с темы этики. Что Вы вкладываете в понятие этики?
Человек живет в какой-то своей системе координат. Этика как раз относится к этой системе, т.е. он должен для себя решить, что хорошо, что плохо. Здесь есть 2 части: одна часть внутренняя (то, что ты говоришь для себя), а другая часть — внешняя (то, что ты говоришь в обществе). К сожалению, между этими двумя вещами существует достаточно большая дистанция. Если бы это состояние «для себя» транслировалось в поведение, было бы отлично, но в реальности это не так.
Что Вы думаете об уровне этики в бизнесе в России?
Я не большой поклонник такого патриотизма, при котором все, что наше, — все хорошо. Мне кажется, что в ДНК российского бизнеса не все однозначно. Российская пословица «Не обманешь, не продашь» родилась из практики российского купечества. Она очень популярно и бодро воспринимается и сейчас. Я не знаю в английском, немецком или французском языке аналога такой народной мудрости.
Был же и другой девиз: «Прибыль превыше всего, но честь превыше прибыли»?
Да, но это скорее внешнее, при этом по частотности употребления, боюсь этот девиз уступает обозначенной выше пословице. Речь скорее идет об обрядности, а не об этике. С одной стороны, купеческое слово было нерушимо, когда произносилось самими участниками договора. А дальше купцы заказывали молебны, чтобы половчее обмануть своих конкурентов и потребителей. Это хорошо описано в романах Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» о нравах купцов-старообрядцев в дореволюционной России: с одной стороны пожертвования на скиты и храмы и внешняя богобоязненность, и одновременно с этим в жизни спокойно процветал шантаж, обман, подкуп. Это относилось не только к старообрядцам. Например, в Великом Новгороде все храмы на Ярославовом Дворище построены купцами. У меня к этому двойственное отношение. С одной стороны, человек грешил, торговал и обманывал, а потом давал деньги на храм — это один мотив поведения. Другой мотив — они осознанно вкладывались в Церковь, потому что понимали, что лучше человеку иметь какую-то этику и мораль, чем не иметь никакой, поэтому строя храмы, они рассматривали это как содействие в распространении морали в обществе. Самое главное в этом втором, почему они это делали — в отличие от многих в современном бизнесе, они не предполагали жить за границей или отъезд с Родины. Они собирались обустраивать свою Родину, и это были такие долгосрочные инвестиции.
А сегодня что происходит?
Я думаю, что во многих случаях Россия является той территорией, где деньги добывают, а живут при этом за границей, имеют там недвижимость и туда же отправляют учиться своих детей. Я предполагаю, что в этом и есть большая проблема продвижения российского бизнеса за рубеж, в привычке к двойным стандартам. Ведь, например, финские бизнесмены в массе своей не собираются уезжать из Финляндии, шведы из Швеции, англичане из Англии. А многие российские предприниматели не видят смысла заниматься окружающей средой, если свое будущее и будущее своих детей с этой страной уже не связывают. Лет 5 назад назад я проводил один семинар в Ассоциации Менеджеров, и оказалось, что экология попадала в поле зрения, когда речь заходила о возможном выходе компании на зарубежный рынок. Вся эта корпоративная социальная ответственность — как надоедливая западная муха, которая залетела сюда и мы теперь вынуждены с ней считаться и писать формальные отчеты на эту тему. Я полагаю, что утверждения о том, что мол везде воруют, везде коррупция и все живут так же, как и мы, не соответствует действительности. Приведу цитату из рассказа большого патриота России А. Куприна «Немножко Финляндии», где описывается сцена со шведским столом на небольшой финской станции в начале XX века.
«...Длинный стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками. Тут была свежая лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая-то дичь, маленькие, очень вкусные биточки и тому подобное...Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку (тридцать семь копеек). Никакого надзора, никакого недоверия. Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности, были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой. Но когда мы возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина в истинно русском жанре. Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам... Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами:
— Вот дурачье так дурачье. Ведь этакие болваны, черт их знает! Да ведь я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов... Эх, сволочь! Мало их бьют, сукиных сынов! Одно слово — чухонцы.
А другой подхватил, давясь от смеха:
— А я... нарочно стакан кокнул, а потом взял в рыбину и плюнул...»
Так что если верить Александру Ивановичу, с моралью и этикой, в первую очередь в бытовой культуре, в России давно не все в порядке, ну а разве можно себе представить, что эта бытовая «этика» не переползет в бизнес и бизнес-отношения?
Какой выход для России Вы видите, чтобы улучшить сложившуюся ситуацию?
Мне кажется, что это должно стать предметом широкого обсуждения в обществе в целом, а не только в бизнес-сообществе. Взять пример корпоративной социальной ответственности, КСО. На международных конференциях иностранцы в основном эту букву «О» интерпретируют как ответственность, а наши как отчетность. Основы российской КСО отчетности заложил еще князь Потемкин-Таврический. Кстати говоря, в международной, в первую очередь английской, лексике заимствований из русского языка очень мало, но потемкинские деревни там есть — «Potemkin villages».
Это, во-первых, должно стать темой обсуждения в обществе, и государство должно постепенно выстраивать какие-то правила игры, когда вести бизнес по-честному выгоднее. Посмотрите на недавние события на Кипре: половина эфирного времени новостей на всех российских каналах! Событие года! Параллельно я смотрю CNN, BBC, Euronews, Deutsche Welle: ну кризис, ну новость, но ничего особенного... Ни Обама, ни Меркель, ни Оланд, ни Камерон со специальными заявлениями по Кипру мной замечены не были. В чем дело? Что-то здесь не так. В российской прессе обсуждается, мол, там российские госкорпорации в оффшоре прячутся. От кого прячутся? По идее госкорпорации, раз они госкорпорации и принадлежат российскому народу, то должны бы в первую очередь быть честными, прозрачными, ни от кого не прятаться и устанавливать СТАНДАРТЫ НРАВСТВЕННОСТИ в бизнесе.
Мы сейчас видим в мире колоссальный рост внимания к теме корпоративной социально ответственности, потому что это стало предметом не только обсуждения, но и поведения в обществе, в построении бизнеса, в маркетинге, и появление таких понятий, как «этическое производство» и «этическое потребление», не спускается сверху.
Какие практические шаги можно сделать?
Я считаю, что заграница нам поможет. Чем больше Россия будет вписываться в глобальную экономику и глобальные правила, тем быстрее те, кто будет идти впереди, должны будут соблюдать международные правила. И потихоньку будут создаваться такие мосты, по которым эти правила будут перетекать в Россию. В государственных структурах и бизнесе Российской Империи служили немцы, французы, англичане или швейцарцы, известные своей неподкупностью. Я бы предположил, что если бы мы, например, делали тендерные комитеты международными и приглашали туда иностранцев (с чем я столкнулся в свое время как раз на Кипре), там было бы меньше мошенничества и обмана.
Встречали ли Вы в своей практике положительные образы российского предпринимателя и российских компаний, которые Вы можете назвать ответственными в глубоком понимании этого слова?
Ростки здоровой КСО были в свое время и в России, в начале 20 века фабриканты строили для рабочих жилье, отдельные квартиры, с горячей водой и необходимыми удобствами, чуть не половина Питера ими была застроена. Так что это не абсолютно пустое поле. Например, недавно слышал от американцев отличные отзывы о политике «Северстали» в Америке, что радует. Или репутация и, самое главное, построение бизнеса Вимм-Билль-Данн. Примеры есть отличные. И одновременно с этим вдруг западным компаниям позволяется вести себя в России кое-как.
Основы КСО в свое время заложил Генри Форд, когда сказал, что его рабочие должны получать столько, чтобы они могли купить тот продукт, который они делают. На предприятиях Ford и в Америке, и в Германии, например, формула Генри Форда работает. Почему тогда эта формула не соблюдается на предприятии Ford в России? По всей видимости, что-то здесь не так. Не так с этикой... Плохое отношение к человеку — основной корень зла. Все твердят об инвестиционной привлекательности России, и при этом во рту не становится сладко, мало кто хочет сюда идти. Из чего складывается такое отношение? А во многом из мелочей (по нашим понятиям). Вот 3 — 4 года назад, еще при Лужкове, надо было строить какой-то городской объект на окраине Москвы, а люди не хотели переезжать в худшие условия из своих домов на этих территориях. С милицией и бульдозерами этих людей выселяли. А потом ни кто иной, как председатель Московской Городской Думы выступал по телевидению и обосновывал, что это все по закону и все правильно. Большего ущерба инвестиционной привлекательности России трудно нанести: выборный представитель народа, да еще не рядовой представитель, публично защищал неуважение прав собственности своих граждан.
Любой человек (вспомните себя) принимает важные решения не столько на основе научного анализа, сколько на личных, в том числе и эмоциональных ощущениях. И когда ему постоянно подбрасывают случаи безобразного отношения российских чиновников к собственности российских граждан, этот человек не пойдет ни на какие инвестиции в таком государстве, понимая, что и у него рано или поздно могут все отнять. Пока мы внутри себя это не остановим, этого никто не остановит. А на Западе люди исторически выросли в других отношениях к правам собственности, к примеру, важнейшие винные провинции Франции: Бордо, Медок, Бержерак чуть ли не 2 века принадлежали Англии, и французы это терпели из уважения к правам собственности. Потребовалась 100-летняя война и Жанна д’Арк, чтобы окончательно вернуть французам их вино. Надо каким-то образом стирать различия в отношении к собственности, они лежат, как мне кажется, не в сфере закона, а в сфере этики, которая определяет поведение и которая первична по отношению к закону. Мы должны перестать казаться честными, а реально становиться честными. Во всяком случае нам надо возвращаться к каким-то этическим основам, выстраивать для себя снова эту систему координат: не все можно и позволено даже ради самых кажущихся наиважнейшими целями сегодняшнего дня.
В каком поле это строить?
Честно сказать, мне кажется, что в поле безбожия это построить будет сложнее, чем в поле веры. Сейчас есть такие точки роста, зависящие от людей, у которых внутренняя этика быстрее транслируется в поведение. Их пока меньшинство, и их голос пока не очень слышен. Этика бизнеса не является серьезно, а не фрондерски обсуждаемым предметом, и до тех пор, пока это не начнет каким-то образом меняться, мы будем идти в противоположную сторону от развития цивилизованного мира и ощущать все больше экономических последствий от этого.
Надо, к примеру, как-то скромнее себя вести. То, что описывал Тургенев — русские приезжали в Германию на курорты и сорили деньгами (русские сезоны), то же самое происходит и сейчас — выпячивание собственного богатства. Мы все делаем не для людей, а для элиты. Я, например, практически не встречаю термина «элита» на страницах Economist или Financial Times, а у нас то и дело: «правящая элита», «смена элит», «элитарные квартиры», «элитарные районы». И при этом грязный бытовой мат является нормой в общении этих «элит», а элитарные районы соединяются убогими и убитыми дорогами, а элитарная по ценам Москва каждой весной и поздней осенью становится европейской столицей липкой грязи. Позолоченными георгиевскими залами и ломящимися столами с яствами на международных конференциях мы к себе уважения не воспитаем ни внутри, ни снаружи. Это имеет прямое отношение к этике и к поведению. Надо начать как-то в себе разбираться.
И в то же время не все так безнадежно, не всегда это мотовство и желание пустить пыль в глаза было нормой, когда «героями нашего времени» были не олигархи, а Толстой и Чехов. У нас в традиции и православной этике есть масса корней и оснований, которые могут позволить нам в этом отношении начать двигаться вперед, но сейчас не они в чести и популярности. Об этом люди и общество должны заговорить, нужно отдавать себе отчет в проблемах, и, самое главное, не вставать на точку зрения, что если все наше, оно все хорошее, поэтому чем больше мы будем ругать все не наше, тем лучше мы будем становиться сами. Может, надо начать открываться и варягов приглашать. Представьте себе какой-то город, где вдруг все ГАИ будет из Финляндии? Там сразу все наладится с движением, и пьяные за рулем перестанут ездить, и машины на тротуарах парковать, и на красный свет ездить... Понимание без трансляции в поведение не имеет смысла, иначе получается, что мы знаем, как надо, но будем делать, как хотим.
Досье — А.Ю. Мрост
Андрей Юрьевич Мрост
Кандидат географических наук по теме охраны природы, специалист по прикладным гуманитарным технологиям и международным трудовым отношениям, с опытом работы в международных организациях более 18 лет, профессор Британской Академии Бизнеса по теме корпоративной социальной ответственности; сертифицированный аудитор по стандарту SA 8000
Материал подготовила Иванова Дина.
Фонд развития созидательного предпринимательства «Дело во имя веры»
2-й верхний Михайловский проезд, дом 9, строение 3, помещение 1МоскваМосква117419
+7 (499) 237-53-49
О том, что такое этика бизнеса, какую формулу корпоративной социальной ответственности предложил Генри Форд, о каких особенностях русского менталитета писали еще Тургенев и Куприн, откуда в английском языке понятие «Potiemkinvillages» и о том, как можно исправить сложившуюся ситуацию в российском бизнесе, мы беседуем с Андреем Мростом, вице-президентом корпоративного клуба международного партнерства и сотрудничества"Внешторгклуб«.
Андрей, предлагаю начать наш разговор с темы этики. Что Вы вкладываете в понятие этики?
Человек живет в какой-то своей системе координат. Этика как раз относится к этой системе, т.е. он должен для себя решить, что хорошо, что плохо. Здесь есть 2 части: одна часть внутренняя (то, что ты говоришь для себя), а другая часть — внешняя (то, что ты говоришь в обществе). К сожалению, между этими двумя вещами существует достаточно большая дистанция. Если бы это состояние «для себя» транслировалось в поведение, было бы отлично, но в реальности это не так.
Что Вы думаете об уровне этики в бизнесе в России?
Я не большой поклонник такого патриотизма, при котором все, что наше, — все хорошо. Мне кажется, что в ДНК российского бизнеса не все однозначно. Российская пословица «Не обманешь, не продашь» родилась из практики российского купечества. Она очень популярно и бодро воспринимается и сейчас. Я не знаю в английском, немецком или французском языке аналога такой народной мудрости.
Был же и другой девиз: «Прибыль превыше всего, но честь превыше прибыли»?
Да, но это скорее внешнее, при этом по частотности употребления, боюсь этот девиз уступает обозначенной выше пословице. Речь скорее идет об обрядности, а не об этике. С одной стороны, купеческое слово было нерушимо, когда произносилось самими участниками договора. А дальше купцы заказывали молебны, чтобы половчее обмануть своих конкурентов и потребителей. Это хорошо описано в романах Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» о нравах купцов-старообрядцев в дореволюционной России: с одной стороны пожертвования на скиты и храмы и внешняя богобоязненность, и одновременно с этим в жизни спокойно процветал шантаж, обман, подкуп. Это относилось не только к старообрядцам. Например, в Великом Новгороде все храмы на Ярославовом Дворище построены купцами. У меня к этому двойственное отношение. С одной стороны, человек грешил, торговал и обманывал, а потом давал деньги на храм — это один мотив поведения. Другой мотив — они осознанно вкладывались в Церковь, потому что понимали, что лучше человеку иметь какую-то этику и мораль, чем не иметь никакой, поэтому строя храмы, они рассматривали это как содействие в распространении морали в обществе. Самое главное в этом втором, почему они это делали — в отличие от многих в современном бизнесе, они не предполагали жить за границей или отъезд с Родины. Они собирались обустраивать свою Родину, и это были такие долгосрочные инвестиции.
А сегодня что происходит?
Я думаю, что во многих случаях Россия является той территорией, где деньги добывают, а живут при этом за границей, имеют там недвижимость и туда же отправляют учиться своих детей. Я предполагаю, что в этом и есть большая проблема продвижения российского бизнеса за рубеж, в привычке к двойным стандартам. Ведь, например, финские бизнесмены в массе своей не собираются уезжать из Финляндии, шведы из Швеции, англичане из Англии. А многие российские предприниматели не видят смысла заниматься окружающей средой, если свое будущее и будущее своих детей с этой страной уже не связывают. Лет 5 назад назад я проводил один семинар в Ассоциации Менеджеров, и оказалось, что экология попадала в поле зрения, когда речь заходила о возможном выходе компании на зарубежный рынок. Вся эта корпоративная социальная ответственность — как надоедливая западная муха, которая залетела сюда и мы теперь вынуждены с ней считаться и писать формальные отчеты на эту тему. Я полагаю, что утверждения о том, что мол везде воруют, везде коррупция и все живут так же, как и мы, не соответствует действительности. Приведу цитату из рассказа большого патриота России А. Куприна «Немножко Финляндии», где описывается сцена со шведским столом на небольшой финской станции в начале XX века.
«...Длинный стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками. Тут была свежая лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая-то дичь, маленькие, очень вкусные биточки и тому подобное...Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку (тридцать семь копеек). Никакого надзора, никакого недоверия. Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности, были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой. Но когда мы возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина в истинно русском жанре. Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам... Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами:
— Вот дурачье так дурачье. Ведь этакие болваны, черт их знает! Да ведь я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов... Эх, сволочь! Мало их бьют, сукиных сынов! Одно слово — чухонцы.
А другой подхватил, давясь от смеха:
— А я... нарочно стакан кокнул, а потом взял в рыбину и плюнул...»
Так что если верить Александру Ивановичу, с моралью и этикой, в первую очередь в бытовой культуре, в России давно не все в порядке, ну а разве можно себе представить, что эта бытовая «этика» не переползет в бизнес и бизнес-отношения?
Какой выход для России Вы видите, чтобы улучшить сложившуюся ситуацию?
Мне кажется, что это должно стать предметом широкого обсуждения в обществе в целом, а не только в бизнес-сообществе. Взять пример корпоративной социальной ответственности, КСО. На международных конференциях иностранцы в основном эту букву «О» интерпретируют как ответственность, а наши как отчетность. Основы российской КСО отчетности заложил еще князь Потемкин-Таврический. Кстати говоря, в международной, в первую очередь английской, лексике заимствований из русского языка очень мало, но потемкинские деревни там есть — «Potemkin villages».
Это, во-первых, должно стать темой обсуждения в обществе, и государство должно постепенно выстраивать какие-то правила игры, когда вести бизнес по-честному выгоднее. Посмотрите на недавние события на Кипре: половина эфирного времени новостей на всех российских каналах! Событие года! Параллельно я смотрю CNN, BBC, Euronews, Deutsche Welle: ну кризис, ну новость, но ничего особенного... Ни Обама, ни Меркель, ни Оланд, ни Камерон со специальными заявлениями по Кипру мной замечены не были. В чем дело? Что-то здесь не так. В российской прессе обсуждается, мол, там российские госкорпорации в оффшоре прячутся. От кого прячутся? По идее госкорпорации, раз они госкорпорации и принадлежат российскому народу, то должны бы в первую очередь быть честными, прозрачными, ни от кого не прятаться и устанавливать СТАНДАРТЫ НРАВСТВЕННОСТИ в бизнесе.
Мы сейчас видим в мире колоссальный рост внимания к теме корпоративной социально ответственности, потому что это стало предметом не только обсуждения, но и поведения в обществе, в построении бизнеса, в маркетинге, и появление таких понятий, как «этическое производство» и «этическое потребление», не спускается сверху.
Какие практические шаги можно сделать?
Я считаю, что заграница нам поможет. Чем больше Россия будет вписываться в глобальную экономику и глобальные правила, тем быстрее те, кто будет идти впереди, должны будут соблюдать международные правила. И потихоньку будут создаваться такие мосты, по которым эти правила будут перетекать в Россию. В государственных структурах и бизнесе Российской Империи служили немцы, французы, англичане или швейцарцы, известные своей неподкупностью. Я бы предположил, что если бы мы, например, делали тендерные комитеты международными и приглашали туда иностранцев (с чем я столкнулся в свое время как раз на Кипре), там было бы меньше мошенничества и обмана.
Встречали ли Вы в своей практике положительные образы российского предпринимателя и российских компаний, которые Вы можете назвать ответственными в глубоком понимании этого слова?
Ростки здоровой КСО были в свое время и в России, в начале 20 века фабриканты строили для рабочих жилье, отдельные квартиры, с горячей водой и необходимыми удобствами, чуть не половина Питера ими была застроена. Так что это не абсолютно пустое поле. Например, недавно слышал от американцев отличные отзывы о политике «Северстали» в Америке, что радует. Или репутация и, самое главное, построение бизнеса Вимм-Билль-Данн. Примеры есть отличные. И одновременно с этим вдруг западным компаниям позволяется вести себя в России кое-как.
Основы КСО в свое время заложил Генри Форд, когда сказал, что его рабочие должны получать столько, чтобы они могли купить тот продукт, который они делают. На предприятиях Ford и в Америке, и в Германии, например, формула Генри Форда работает. Почему тогда эта формула не соблюдается на предприятии Ford в России? По всей видимости, что-то здесь не так. Не так с этикой... Плохое отношение к человеку — основной корень зла. Все твердят об инвестиционной привлекательности России, и при этом во рту не становится сладко, мало кто хочет сюда идти. Из чего складывается такое отношение? А во многом из мелочей (по нашим понятиям). Вот 3 — 4 года назад, еще при Лужкове, надо было строить какой-то городской объект на окраине Москвы, а люди не хотели переезжать в худшие условия из своих домов на этих территориях. С милицией и бульдозерами этих людей выселяли. А потом ни кто иной, как председатель Московской Городской Думы выступал по телевидению и обосновывал, что это все по закону и все правильно. Большего ущерба инвестиционной привлекательности России трудно нанести: выборный представитель народа, да еще не рядовой представитель, публично защищал неуважение прав собственности своих граждан.
Любой человек (вспомните себя) принимает важные решения не столько на основе научного анализа, сколько на личных, в том числе и эмоциональных ощущениях. И когда ему постоянно подбрасывают случаи безобразного отношения российских чиновников к собственности российских граждан, этот человек не пойдет ни на какие инвестиции в таком государстве, понимая, что и у него рано или поздно могут все отнять. Пока мы внутри себя это не остановим, этого никто не остановит. А на Западе люди исторически выросли в других отношениях к правам собственности, к примеру, важнейшие винные провинции Франции: Бордо, Медок, Бержерак чуть ли не 2 века принадлежали Англии, и французы это терпели из уважения к правам собственности. Потребовалась 100-летняя война и Жанна д’Арк, чтобы окончательно вернуть французам их вино. Надо каким-то образом стирать различия в отношении к собственности, они лежат, как мне кажется, не в сфере закона, а в сфере этики, которая определяет поведение и которая первична по отношению к закону. Мы должны перестать казаться честными, а реально становиться честными. Во всяком случае нам надо возвращаться к каким-то этическим основам, выстраивать для себя снова эту систему координат: не все можно и позволено даже ради самых кажущихся наиважнейшими целями сегодняшнего дня.
В каком поле это строить?
Честно сказать, мне кажется, что в поле безбожия это построить будет сложнее, чем в поле веры. Сейчас есть такие точки роста, зависящие от людей, у которых внутренняя этика быстрее транслируется в поведение. Их пока меньшинство, и их голос пока не очень слышен. Этика бизнеса не является серьезно, а не фрондерски обсуждаемым предметом, и до тех пор, пока это не начнет каким-то образом меняться, мы будем идти в противоположную сторону от развития цивилизованного мира и ощущать все больше экономических последствий от этого.
Надо, к примеру, как-то скромнее себя вести. То, что описывал Тургенев — русские приезжали в Германию на курорты и сорили деньгами (русские сезоны), то же самое происходит и сейчас — выпячивание собственного богатства. Мы все делаем не для людей, а для элиты. Я, например, практически не встречаю термина «элита» на страницах Economist или Financial Times, а у нас то и дело: «правящая элита», «смена элит», «элитарные квартиры», «элитарные районы». И при этом грязный бытовой мат является нормой в общении этих «элит», а элитарные районы соединяются убогими и убитыми дорогами, а элитарная по ценам Москва каждой весной и поздней осенью становится европейской столицей липкой грязи. Позолоченными георгиевскими залами и ломящимися столами с яствами на международных конференциях мы к себе уважения не воспитаем ни внутри, ни снаружи. Это имеет прямое отношение к этике и к поведению. Надо начать как-то в себе разбираться.
И в то же время не все так безнадежно, не всегда это мотовство и желание пустить пыль в глаза было нормой, когда «героями нашего времени» были не олигархи, а Толстой и Чехов. У нас в традиции и православной этике есть масса корней и оснований, которые могут позволить нам в этом отношении начать двигаться вперед, но сейчас не они в чести и популярности. Об этом люди и общество должны заговорить, нужно отдавать себе отчет в проблемах, и, самое главное, не вставать на точку зрения, что если все наше, оно все хорошее, поэтому чем больше мы будем ругать все не наше, тем лучше мы будем становиться сами. Может, надо начать открываться и варягов приглашать. Представьте себе какой-то город, где вдруг все ГАИ будет из Финляндии? Там сразу все наладится с движением, и пьяные за рулем перестанут ездить, и машины на тротуарах парковать, и на красный свет ездить... Понимание без трансляции в поведение не имеет смысла, иначе получается, что мы знаем, как надо, но будем делать, как хотим.
Досье — А.Ю. Мрост
Андрей Юрьевич Мрост
Кандидат географических наук по теме охраны природы, специалист по прикладным гуманитарным технологиям и международным трудовым отношениям, с опытом работы в международных организациях более 18 лет, профессор Британской Академии Бизнеса по теме корпоративной социальной ответственности; сертифицированный аудитор по стандарту SA 8000
О том, что такое этика бизнеса, какую формулу корпоративной социальной ответственности предложил Генри Форд, о каких особенностях русского менталитета писали еще Тургенев и Куприн, откуда в английском языке понятие «Potiemkinvillages» и о том, как можно исправить сложившуюся ситуацию в российском бизнесе, мы беседуем с Андреем Мростом, вице-президентом корпоративного клуба международного партнерства и сотрудничества"Внешторгклуб«.
